что люблю. Ты освободил меня от всего этого. Ты дал мне факты, идеи, причины вещей. Ты вытащил меня из этого раскаленного темного убежища чувств. Тогда я полюбила тебя.
ЧАРЛЬЗ: Тогда.
БЕЛИНДА: Да.
ЧАРЛЬЗ: Но больше не любишь. (Небольшая пауза.)
БЕЛИНДА: Я не знаю. Жизнь с тобой научила меня уважать мои чувства – но не менять их под давлением.
ЧАРЛЬЗ: Я не давлю.
БЕЛИНДА: Понимаешь, я знаю, что прежде я была ученицей. Я признаю – это было хорошо. Но ты был тогда другим. Сейчас я половину времени чувствую, что ты меня ненавидишь.
ЧАРЛЬЗ: Это неправда!
БЕЛИНДА: Тогда оспорь меня, как глупую дуру. Я чувствую, что вынуждена защищать себя перед тобой. Я чувствую себя виноватой.
ЧАРЛЬЗ: Ты вправду так чувствуешь?
БЕЛИНДА: Да… Чарльз, скажи мне…
ЧАРЛЬЗ: Что?
БЕЛИНДА: Ты любишь меня? Я имею в виду не то, что ты меня хочешь по какой-то причине, а любишь ли ты меня? Скажи честно.
ЧАРЛЬЗ: Очень сильно.
БЕЛИНДА: Тогда почему же я этого не чувствую? «Я горю», - говорит огонь. Но мои холодные руки отвечают: «Нет, это не так!» Я думаю любовь – это наибольшее выражение радости, которое кто-то испытывает. Именно так. Второе дыхание. И с это радостью приходит величайшая необходимость идти и приветствовать любимого. Да, именно это слово: «Приветствовать». Я раньше, пусть молча, но приветствовала тебя по сорок раз на дню. А теперь только один раз в две недели, да и то, если ты не смотришь. Когда ты надеваешь свою шляпу набекрень и стараешься выглядеть веселым, что все равно никогда не удается. Все настолько мертво теперь между нами.
ЧАРЛЬЗ: А он тебя оживил?
БЕЛИНДА: Что ты хочешь сказать?
ЧАРЛЬЗ: Для человека, который так кичится своей честностью ты устаиваешь довольно глупое шоу. Я знаю, моя дорогая, я все знаю. Поэтому не надо притворяться.
БЕЛИНДА: Знаешь?
ЧАРЛЬЗ: Знаю. О нем. О твоем мужчине.
БЕЛИНДА: Но ты не можешь.
ЧАРЛЬЗ: А я знаю.
БЕЛИНДА: Откуда?
ЧАРЛЬЗ: Не имеет значения. Я может и старомодный глава семьи, но я не деревенский дурачок. (Он встает и подходит к Белинде.) Тебе не кажется, что будет лучше, если ты все расскажешь?
БЕЛИНДА: Нет.
ЧАРЛЬЗ: Что, так больно?
БЕЛИНДА: Это совсем не больно. Но ты просто не мог ничего раскопать.
ЧАРЛЬЗ: Дай мне лопату и разреши попробовать.
БЕЛИНДА: Иногда ты потрясающ!
ЧАРЛЬЗ: Спасибо.
БЕЛИНДА : Хорошо, я дам. Только ты должен пообещать – не перебивать.
ЧАРЛЬЗ: Очень хорошо.
БЕЛИНДА: Просто слушай и делай выводы, какие захочешь.
ЧАРЛЬЗ: Хорошо.
БЕЛИНДА: Я не сделала никаких, поэтому начнем на равных.
ЧАРЛЬЗ: Давай.
БЕЛИНДА: Ты знаешь, что я неделями хожу одна.
ЧАРЛЬЗ: Я заметил.
БЕЛИНДА: Я старалась думать, что – это конец. Старалась сама вытянуть себя из норы. Я ходила повсюду, неважно куда. Однажды днем, примерно три недели назад, какой-то мужчина сел рядом со мной в автобусе, повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Это был самый необычный мужчина.
ЧАРЛЬЗ: Красивый. Изящный. По виду, без сомненья, дипломат.
БЕЛИНДА: Нет. Совсем не такой. Смешной недотепа, в очках, ел миндальное печенье из бумажного пакетика. (Чарльз смотрит на нее испуганно.) У него было самое смешное выражение лица, которое я когда-либо видела. Очень сообразительное, с видом, будто он хочет подмигнуть, но не знает как. Вначале я подумала, что он просто хочет меня «заклеить», но оказалось – нет. У меня заняло всего несколько минут, чтобы это понять! Но главное, что я увидела – это было Одобрение. Только это. Ты понимаешь, я забыла, что это значит, когда на тебя смотрят не критикуя. Я была настолько смущена, что я встала и вышла. Он тут же поднялся и пошел за мной. Я пошла очень быстро по правой стороне Бонд стрит, а он так же быстро шел за мной, пока мы оба почти не побежали. В конце концов я нырнула в парикмахерскую и заказала абсолютно ненужное мне мытье головы. Когда я вышла оттуда, он ждал, прислонясь к витрине «Картье» и ел мороженое. С этого момента мы каждый день вместе. Я не жду, что ты мне поверишь, но здесь каждое слово правда.
ЧАРЛЬЗ: Продолжай, пожалуйста.
БЕЛИНДА: Ты расстроился, да?
ЧАРЛЬЗ: Не имеет значения, продолжай.
БЕЛИНДА: Я не хочу расстраивать тебя, на самом деле не хочу.
ЧАРЛЬЗ: Продолжай.
БЕЛИНДА: Хорошо… Сначала о страннейшей детали во всей этой истории. Я называю это историей, потому что так оно и есть. За все три недели с момента нашей встречи мы не обменялись ни одним словом. Когда я говорю, что мы встречаемся каждый день, я не имею в виду, что мы назначаем свидания. Просто, куда бы я не пошла, он, как маленький барашек идет за мной. Он настоящий гений преследования. Ты никогда не увидишь его до того момента, пока он не захочет. Тогда он просто неожиданно вылетает откуда-то -–клик! Вот так! В кафе, баре, или в кинотеатре, или из-за статуи в парке. Однажды я обернулась и увидела, что он стоит в женской комнате. Я должна была бы вначале испугаться, но я никогда не боялась его. Ну, не странно ли? Все, что я чувствовала, это что здесь есть кто-то, кто меня одобряет. Кто испытывает удовольствие от того, что просто находится рядом со мной. Конечно, я поняла, что он, наверное, очень одинокий человек в этом городе, но ведь и я, в свою очередь, была очень одинока. Так что в чем-то мы подходили друг другу. Через некоторое время – и это самое удивительное, я обнаружила, что следую за НИМ.
ЧАРЛЬЗ: Что?
БЕЛИНДА: Наступил день, когда он взял верх. Я остановилась у кинотеатра, где показывали «ужастик» и обернулась, чтобы проверить, как обычно, видит ли он куда иду я. И ты знаешь, он покачал головой, не соглашаясь. Он не собирался смотреть этот фильм. Видишь, он был как ты, ему на самом деле не нравились фильмы ужасов. Ну, не так, как ты, он немного знает их, я однажды заставила его посмотреть одиннадцать за одну неделю. А в тот раз он повернулся, сделал мне знак следовать за ним и отправился в соседний кинотеатр. Это был первый раз, когда я увидела фильм Ингмара Бергмана. Чарльз! Они прекрасны. Это был о маленьком старом человеке, едущем на своем легковом автомобильчике через всю Швецию, ища неправильный поворот, который он сделал годы назад. Так трогательно…
ЧАРЛЬЗ: Без сомненья.
БЕЛИНДА: Это так. В одном месте он видит себя самого в гробу.
(П а у з а .)
ЧАРЛЬЗ: И это все, что ты хотела мне сказать?
БЕЛИНДА: Да, из того, что тебя может волновать. И потом все пошло замечательно. Мы никогда не знали, что принесет следующий день. Иногда вела я, иногда он. На прошлой неделе я была в «Национальной Галерее» и остановилась около «Портрета Дожа» Беллини. Он был так благодарен, было ясно, что он никогда его не видел. Он отблагодарил меня тем, что повел меня в музей, который спрятан от глаз за всякими заброшенными постройками, и там большой зал из зеленого мрамора и двенадцать золотых статуй в человеческий рост. Я теперь знаю все про этого человечка – что он любит делать, даже что он любит есть, а это уже много. Он сладкоежка, наверное, грек или что-то вроде. На самом деле выглядит как грек. И он знает все про меня. Позавчера мы были в магазине и он указал на это показывает(на зеленую мужскую шляпу), чтобы я купила. И это единственная моя шляпа, в которой я не выгляжу глупо.
ЧАРЛЬЗ: Спасибо.
БЕЛИНДА: О, Чарльз, дело не в шляпе. Это самые доверительные отношения в моей жизни с человеком, с которым я не сказала ни слова. Что это значит? Когда я с ним, я живу.
(Чарльз смотрит на нее с застывшим выражением на лице.)
И так как не говорится никаких слов, все просто и возможно. Я все время делюсь. Я делюсь… Сказать по честному, у меня чувство вины. Я не просто шла мимо, я хотела поговорить с тобой. Нет, не говорить, я понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я хотела, я не знаю… дать тебе что-нибудь. Эти цветы. Бедные, они немного повяли, я принесу воды для них.
(Белинда открывает дверь, в которую раньше ушел Кристофоро,
выходит, кричит и бежит к дивану, за ней появляется Кристофоро, который идет к правой стороне стола.)
ЧАРЛЬЗ (подходя к Кристофоро). Кто вы такой?
КРИСТОФОРО: Мое имя Кристофоро…
ЧАРЛЬЗ (подходя к столу). Сожалею, но офис закрыт по субботам. Если вы хотите назначить время на другой день, то…
КРИСТОФОРО: Мы это уже пытались сделать.
ЧАРЛЬЗ: Что я велел вам сделать?
КРИСТОФОРО: Спуститься вниз по пожарной лестнице в кафе…
ЧАРЛЬЗ: Ну и…
КРИСТОФОРО: Я спустился, но там так пусто… Здесь гораздо больше жизни.
(П а у з а .)
БЕЛИНДА: Вы знакомы друг с другом?
КРИСТОФОРО (К Белинде). Ваш муж и я недавно познакомились. Мне не кажется, что наша дружба расцветет.
ЧАРЛЬЗ: Как долго вы здесь находитесь?
КРИСТОФОРО: Все время. Это было там интимно, вы такую иллюминацию устроили. Если бы вы говорили на общие темы, я бы, пожалуй, ушел.
ЧАРЛЬЗ: Вы хотите сказать, что все слышали?
КРИСТОФОРО: Конечно. Подслушивание – это второе уменье в нашем бизнесе, мистер Сидлей.
БЕЛИНДА: Чарльз, это он!
КРИСТОФОРО: Он знает, кто я.
ЧАРЛЬЗ: Нет!
КРИСТОФОРО: Я должен…
ЧАРЛЬЗ: Нет!..
БЕЛИНДА: Что «нет»?
ЧАРЛЬЗ: Пожалуйста, нет…
КРИСТОФОРО: Этого не избежать.
ЧАРЛЬЗ: Я запрещаю вам говорить.
КРИСТОФОРО: Вы не можете. (К Белинде.) Я думаю, вам нужно сесть.
БЕЛИНДА: Кто вы?
ЧАРЛЬЗ: Я ваш работодатель, покиньте офис немедленно.
БЕЛИНДА: Работодатель?
ЧАРЛЬЗ: Вы слышите?
БЕЛИНДА: Работодатель?
ЧАРЛЬЗ: Пожалуйста, я прошу вас дружески.
КРИСТОФОРО: Вы мне не друг.
БЕЛИНДА: Кто вы? Скажите мне.
(П а у з а .)
КРИСТОФОРО: Я частный детектив, госпожа Сидлей, нанятый вашим мужем шпионить за вами.
БЕЛИНДА (уставясь на него в полном замешательстве). Нет. (Она смотрит на мужа.)
ЧАРЛЬЗ: Это было все, до чего я смог додуматься. Ум за разум заходил.
БЕЛИНДА: Нет, о, нет.
ЧАРЛЬЗ: Я знаю, это было глупо. Но что мне оставалось делать? Ты вела себя так странно. Ты должна это признать.
БЕЛИНДА (в истерике). Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!
ЧАРЛЬЗ: Белинда!
БЕЛИНДА: Уйди прочь! Ты низкий! Подлый!.. Сколько ни проживу, никогда не захочу тебя видеть снова.
(Она расплакалась и упала на диван.
Чарльз смотрит на нее беспомощно и неподвижно.)
КРИСТОФОРО: Так, вы слышали, что она сказала, идите прочь!
ЧАРЛЬЗ (поворачивается к Кристофоро с рычанием). Что вы сказали?
КРИСТОФОРО: Я сказал: «Идите!» Это то, что она хочет.
ЧАРЛЬЗ: Ты, чертов наглец! Я тебе покажу, как делать из меня идиота! Вмешиваться в чужую жизнь!
(Он наклоняется вперед, хватает линейку.
Кристофоро хватает тяжелую статуэтку
и замахивается ей на Чарльза.
Он начинает говорить новым авторитарным тоном.)
КРИСТОФОРО: Еще один шаг и я «вмешаюсь» в ваши мозги! (Чарльз смотрит на него, колеблясь.) Я это сделаю, мистер Сидлей. Бить сильно – это третье, чему учат детективов. (С воинственным видом, тяжело дыша Чарльз опускает линейку.) Так-то лучше, а теперь скажите, что я такого сделал, что вы так расстроились?
ЧАРЛЬЗ: Всего лишь украли расположение моей жены.
КРИСТОФОРО: Привязанность и расположение вашей жены не украдены, мистер Сидлей. Они взывали к вам… (Пауза.) А теперь, если вы хотите получить их обратно, вы должны сначала научиться, как это сделать. Для начала положите линейку и идите прогуляйтесь вокруг сада. Теперь время вам подождать минут десять. (Ставит статуэтку на подоконник. Пока Кристофоро отвернулся, Чарльз делает еще одну попытку ударить его. Кристофоро перекручивается и статуэтка опять в его руках.) ДЕЛАЙТЕ, КАК Я СКАЗАЛ.
(Даже Белинда поражена этим новым авторитарным тоном.
Онемевший Чарльз переводит взгляд с одного на другого.
Затем направляется к Белинде.)
БЕЛИНДА: О, Чарльз! Ради Б-га, иди! (Рассерженный Чарльз прячет линейку в руке, проходит перед столом и выходит. Пауза. Белинда сидит на диване, всхлипывая и глядя на Кристофоро, который наблюдает за ней в молчании.)
КРИСТОФОРО: Так вас зовут Белинда?
БЕЛИНДА: Идите прочь, тоже!
КРИСТОФОРО: Меня, как вы, может уже услышали, Кристофоро. Как странно было впервые слышать ваш голос, даже на повышенных тонах. Он очарователен.
БЕЛИНДА: Убирайтесь за ним, идите, вы друг друга стоите.
КРИСТОФОРО: Вы не знаете меня. Я птица редкой породы.
БЕЛИНДА: Подлой, это все, что я знаю.
КРИСТОФОРО: Почему? В чем мое преступление? Принц из сказки опять превратился в лягушку, да? Я бы лучше сохранил волшебство. Хотя это только моя работа – уметь следовать за кем-то, но вы должны согласиться - я это